Дмитрий Белоусов: «Зашел в комнату, где проходит разбор игры, а ребята переглядываются и спрашивают: «Что массажист тут забыл?»
Кирилл Сухоруков пообщался с опытным вратарем «Спарты» – о взятке от Сарсании, шансе заиграть в «Зените» и лишнем весе.
– Расскажи, как ты попал в футбол?
– В семь лет отец привел меня в футбольную школу «Зенит», где я занимался до самого выпуска под руководством Владимира Молчанова. Окончив школу, сразу подписал контракт с петербургским «Зенитом».
– Чувствовалось тогда, что «Зенит» уже начинает вставать на ноги?
– Когда я подписывал контракт, мы общались с Мутко, обсуждали условия договора. Тут заходит Бышовец и говорит: «Хочешь играть в «Зените»? Тогда бери ручку и подписывай контракт». После этих слов я сдался. Мутко вел себя как настоящий профессионал, всегда интересовался здоровьем, травмами, учебой. Он был хорошим президентом.
– В дубле ты поиграл с «золотым поколением» «Зенита».
– Да, и Аршавин, и Кержаков тогда играли, только Керж потом ушел в «Светогорец». Мне, к сожалению, не удалось поработать с Юрием Андреевичем Морозовым. Мы со Славой Малафеевым конкурировали, но в какой-то момент, в 1999 году, мне сказали, что в дубле сидеть бессмысленно, а до основы я пока не дотягиваю. В итоге я уехал в аренду в Череповец. Вместе со мной туда отправился целый питерский легион – 12 человек. Мы под руководством Бориса Раппопорта выиграли зону «Запад» и стали первой командой в истории отечественного футбола, которая вышла в первую лигу, но отказалась там играть.
– С чего бы это?
– Руководство решило, что команде еще рано. Они же первый год играли во второй лиге, только год назад выиграли турнир КФК.
– Что в начале 2000-х представлял собой футбол в провинции?
– Очень тяжелый период времени. Поля были, мягко сказать, не очень. Ярцево, Ногинск – глухая провинция. Приходилось бороться и с полями, и с судьями. Сейчас «убивают» меньше, чем тогда.
– Экстремальные выезды случались?
– В то время не припомню, а вот в новокузнецком «Металлурге» мы чуть не погибли всей командой. Ехали на автобусе с выезда из Подольска, и у водителя оторвался тромб. Если бы он не успел нажать на тормоз, команда бы погибла – улетела в кювет или на встречку. Наш врач пытался реанимировать водителя, он даже вроде пришел в сознание, но спасти его не удалось. Да и скорая долго ехала – 40 минут.
– Чем в те времена жили молодые футболисты?
– Игрой, только игрой. Это сейчас все думают лишь о деньгах. Зарабатывали мы немного, мы хотели играть! Таким был и Керж, который до сих пор хочет играть, иначе и не поехал бы никуда. Тогда было больше хороших футболистов. А сейчас игроки, ничего не добившись в футболе, уже хотят ездить на «Мерседесе». В Череповце я зарабатывал пять тысяч рублей, это 150 долларов. Да, у нас были хорошие премиальные: семь тысяч рублей за победу. Но мы их зарабатывали, жили футболом. Кстати, в Череповце нас водили на металлургическое производство и в шутку говорили: «Будете плохо играть – станете работать здесь!»
– В «Пскове» ты поработал с известным питерским игроком и специалистом Львом Дмитриевичем Бурчалкиным.
– Представляете, человеку было 62 года, а пресс у него был железный. Прямой угол держал очень долго, никто не мог его превзойти. Он мне доверял. Мне повезло, тогда я провел много матчей. Лев Дмитриевич был жестким, но справедливым, в основе всегда играли сильнейшие.
– А бывало наоборот?
– Да бывало, конечно. В том же Новокузнецке, когда я выдал хорошую серию игр. Из пяти матчей три или четыре я сыграл «на ноль». После игры с «Ростовом» мне дали «Лучшего игрока», но потом посадили на лавку. Выяснилось, что команде надо было продать Богдана Карюкина. Соответственно надо было дать ему игровую практику, чтобы он не закис. И таких историй много.
– Какие звезды должны сойтись, чтобы футболист заиграл на высоком уровне?
– В 2004 году у игроков стали появляться агенты. У меня судьба так сложилась, что я вернулся в «Зенит» и проходил сборы с основой. Командой руководил Петржела. Март, идет заявка на чемпионат, мы с Белоруковым должны были подписывать контракт с «Зенитом». Но у нас же появились агенты! Я думал, они работают на благо игрока, но они искали свои меркантильные интересы. На четвертый сбор я не поехал из-за того, что агент запросил у «Зенита» дополнительные деньги. Если бы меня тогда подписали – у меня был бы шанс! Чонтофальски и Малафеев сломались, и в стартовых турах играл Сергей Иванов. У меня могла быть возможность заиграть в «Зените», а в итоге я поехал в Тольятти, во второй дивизион.
– С Петржелой общались?
– Да, но он плохо говорил по-русски, больше общались с Боровичкой. Очень интересные были у чехов тренировки, футболисты занимались с хорошим настроением. А когда случилась та ситуация с вратарями, Петржела кричал: «Я не буду тренировать, уеду в Чехию!» Ребята про него рассказывали, что он игрок – проигрывает в казино много денег.
– В тольяттинской «Ладе» было хорошее время?
– Да, там меня признали лучшим игроком года в команде. Как сейчас помню, подарили домашний кинотеатр. Автомобиль не подарили, только скидку могли дать. Слава Родин, помню, ею воспользовался. Да и первые серьезные деньги я увидел в «Ладе». Хотя могу точно сказать, что готов был потерять в зарплате, но остаться в «Зените». К сожалению, не вышло. Я о деньгах тогда не задумывался, думал о том, чтобы в «Зените» заиграть.
– В Тольятти твоими одноклубниками были Бахарев и Харлачев.
– Леша Бахарев, чего уж скрывать, был «на стакане». Но игрок он потрясающе талантливый. Мог всю ночь перед игрой прокуралесить, потом выйти, забить два и решить исход матча. Если бы не его проблемы, Бахарев заиграл бы на высоком уровне. Если он в таком состоянии решал игру, то можно себе представить, на что он был способен в лучших кондициях. Его и штрафовали, и на базе закрывали. А он на следующее утро приходит откуда-то потрепанный. Харлачев – очень хороший человек. Играл отлично, настоящий профессионал, и команду сплачивал, собирал вместе с женами.
– В российском футболе, как известно, часто все средства хороши. Не было ощущения, что в некоторых матчах ваши соперники не выкладываются на 100%?
– «Лада» ведь вышла в ФНЛ, заняв четвертое место. Две другие команды по своим причинам не смогли пойти выше. Лидеры весь сезон предлагали нам премиальные за победы над их конкурентами. Но мы их и так обыгрывали.
– А ведь вратарская позиция, наряду с защитниками, считается самой продажной…
– Могу поклясться чем угодно, но за свою карьеру я не сдал ни одного матча. Хотя мне, конечно, предлагали. Предлагали через тех же защитников. В 2008 году Константин Сарсания, возглавлявший тогда «Спортакадемклуб», предлагал каждому по 20 тысяч долларов за проигрыш им в очной встрече. Капитан на собрании это озвучил, но мы отказались от их предложения. В итоге Сарсания и без нас все решил. Он так и сказал: «Я весь расклад знаю. Даже если вы все матчи выиграете, при равенстве очков мы будем выше по личным встречам». И в конце года все совпало. А в том матче мы, кстати, выиграли 4:3.
– Президент клуба, который запомнился не с лучшей стороны?
– Нефутбольных людей крутится в футболе очень много. Последний год я играл в ФК «Питер». Амбиции у команды были большие, вплоть до Лиги чемпионов. На самом деле для президента футбольный клуб был как развлечение. Он сам руководитель телекоммуникационной компании, в футболе особо не разбирался. Когда ребята пришли к нему узнать насчет зарплаты, он сказал: «Ну вы же все равно вылетели…» То есть платить, по его мнению, было необязательно. Нас, опытных игроков, после первого круга позвали помочь команде, у которой было всего четыре очка. Во втором круге мы набрали в три или четыре раза больше очков, но нас все равно сделали виноватыми.
Кстати, была забавная история с моим товарищем, который поехал на просмотр куда-то в Сибирь. Приехал, а у них тренировка на льду. Выдали коньки, покатались часок, а катается он неважно. И после тренировки ему вручают билет домой – мол, не подошел. Вопрос о просмотре на футбольном поле остался без ответа. (смеется)
– Какая-то из команд осталась тебе должна?
– Волгоградский «Ротор». 300 тысяч рублей они мне так и не выплатили. Клуб оформил банкротство, и я не смог ничего из них выбить даже через КДК. Президент «Ротора» тогда пошел против города, и ему перекрыли кислород, что сказалось на команде.
– Самый странный легионер, которого ты видел?
– Да много их было. Иногда мы не понимали, как они вообще попали в футбол. Аут бросить не могут правильно. Агенты их пихали, лишь бы хоть кто-нибудь контракт подписал.
– Самый вопиющий судейский произвол в твоей карьере?
– Играли как-то в Чите, нападающий соперника выпрыгивает и рукой закидывает мяч в ворота. Я кричу судье: «Ты что творишь?» На что мне в ответ: «Да он тебя перепрыгнул». А нападающий был ниже меня на голову! Этот судья нас уже добивал: в первом тайме он поставил нам пенальти за игру рукой нападающего соперников. Когда мы уже уходили с поля, я у него спрашиваю: «Тебе не стыдно вообще?» А он отвечает: «А ты сходи, передай привет вашему тренеру Лаврову». Захожу в раздевалку и говорю: «Борис Валентинович, судья просил передать вам привет». Они потом разбирались, но результат-то не изменишь. Было очень похоже, что мы стали участниками какой-то махинации. На Востоке видео судейского произвола частенько не доходит до Москвы и КДК, потому что его попросту нет.
– Как ты оказался почти на краю света – в Благовещенске?
– С этим переходом связана одна забавная история. Я поехал на сборы с «Текстильщиком», но получил там травму и начал лечиться дома. Сижу без контракта, лечусь, время идет. Наступает 1 апреля – звонок на мобильный. На другом конце говорят: «Добрый день! Я президент клуба «Амур» Благовещенск. Хотим пригласить вас в команду». Я отвечаю: «Ага, спасибо. Хватит прикалываться, с 1 апреля». Где-то на четвертый-пятый раз он меня убедил, что это действительно серьезное предложение, а не происки друзей. Через несколько часов я был уже в аэропорту и выехал на сбор в Сочи. Про заработки на Востоке говорят правду, но и жить там дороже. На Сахалине ребята получали по 100 тысяч рублей, но здесь это будет равносильно 30 тысячам.
– Тебе часто задавали вопросы по поводу твоего лишнего веса?
– Да, есть такая тема. За мою комплекцию в «Ладе» меня называли «мишка». Там даже история была смешная. В «Ладе» одновременно со мной на сбор должен был приехать массажист. Я приезжаю и в первый день иду на теоретическое занятие. Захожу в комнату, где проходит разбор игры, а ребята переглядываются и спрашивают: «Что тут массажист забыл?» А потом кто-то говорит: «Да это же наш новый вратарь!» (смеется) Лишний вес, может, и был с виду, но мне он несильно мешал. Да и все свои проблемы после отпуска я решал на сборах за две недели. В России были вратари такой комплекции – это и Овчинников, и Новосадов. В Европе, например, Перуцци был невысокий и кругленький.
– Чем сейчас занимаешься после окончания карьеры?
– Я окончил тренерские курсы, но пока работу тренером вратарей найти не удается. Сейчас работаю учителем физкультуры в школе. Работа с детьми мне очень нравится, особых проблем не испытываю. Хотя, конечно, душа рвется играть в футбол. 33 года, когда я закончил, – это не возраст для вратаря, но у нас в последнее время почему-то делают ставку только на молодежь.
– Летом ты играл в «Единой лиге» в формате 6х6, сейчас выступаешь за «Спарту». Какой формат больше по душе?
– Я провел лишь вторую игру в формате 7х7. Но тут есть и тактика, и технику показать проще. Летом же был больше мини-футбол, хотя я в основном играю как раз в «миньку». «Пятеркой» играю только здесь, в «Объединенной лиге». Но 7х7 мне нравится больше, поскольку этот футбол приближен к большому.